— Свои. Лейтенант Родин, истребительный полк, — представился я, бросая винтовку вперёд.

Боец вышел на свет, а за ним появилось ещё несколько человек с большими фонарями. Тут же принялись хватать душманов, осматривая их целостность.

— Сам уложил? — спросил у меня один из них, убрав автомат и протянув руку, в знак благодарности.

— Повезло просто. Там, около лавочки ещё один живой, — сказал я.

— Сразу троих живыми взяли. Забираем и к нам понесли, — распорядился стоявший передо мной боец, закидывая за спину автомат. — Мы всё прочешем, а ты давай помоги в домике.

После этих слов стало понятно, что бесследно атака не прошла. Я побрёл к входу в дежурный домик, нарушая законы приличия и заглядывая в окна. Все комнаты были пусты. Практически нигде не горел свет, а стены были пробиты насквозь.

На входе лежали два тела техников, изрезанных ножами. Их уже отнесли в сторону, поскольку неприлично будет переступать через погибших ребят.

Внутри всё было ещё страшнее. Духи успели закинуть в открытые окна несколько гранат, несколько человек погибло сразу.

В узком коридоре много посечённых осколками и получивших тяжёлые ранения военных. Из комнат тоже раздаются голоса, крики и просьбы о помощи. Пара перегородок обрушилась, погрузив некоторые помещения в пылевую завесу.

Я кинулся к одному парню, который получил ранение в плечо, чтобы помочь ему зажать рану. Главный цвет здесь красный. Всё в крови, и её становится всё больше.

Прибывают медики, наш врач Коля Немцов и несколько фельдшеров. Машины подъезжают одна за другой к входу, чтобы вывезти раненых.

Не верю, чтобы вот так можно было пропустить отряд диверсантов. Просто так невозможно пройти через охрану аэродрома.

Пока ребятам оказывали помощь, я нашёл на улице Валеру. И сразу в голове не самые радужные мысли.

— Где остальные? — спросил я.

— Не знаю, — ответил Валера, оттряхивая рукава от пыли. — Чего ты так переживаешь? Сейчас появятся. В модуле их нет.

— Духи могли бегать по всей базе, — сказал я, осматриваясь по сторонам. — Куда они могли уйти?

— Слушай, ты сам-то как себя чувствуешь? Посмотри на себя — поцарапанный, руки в крови, весь в земле. Ты так сильно кувыркался? — поинтересовался Гаврюк, сбивая с меня песок.

Издевается, похоже, Валера! Его товарищи пропали, а он меня чистит, стоит.

— Где Марик и Паша?

— Вот пристал! Марик так и не пришёл со свиданки, а Паша прям перед взрывами в сортир пошёл, — сказал Валера, указав на приближающегося Менделя. — И одному, и второму повезло, что тут не оказались.

Паша молча подошёл к нам, не сводя глаз с погибших и раненых, которых грузили в санитарки и машины. Барсова на горизонте так и не было видно, пока из дверей домика не показалась знакомая широкая спина и белобрысая шевелюра.

— Аккуратнее. Чтобы не уронить, — говорил Марик, помогая тащить носилки, где лежало окровавленное тело того самого солдата, что бегал за ним.

— Товарищ старший лейтенант, мы сами. Зачем вам… — шёл рядом с ним боец, которому он не давал подойти и выполнять свои обязанности по переноске погибшего.

— Я сам его отнесу. Иди рядом и говори, куда его положить, — отпихивался Марик, не давая бойцу подойти к носилкам.

— Успел же, прибежать, — с некоторым расстройством выдохнул Паша. — Не кажется ли вам странным, что сегодня Марик изо всех сил пытался свалить с дежурства?

— К чему такие подозрения? — спросил я. — Зов женского тела ещё никто не отменял.

— Ага. Вот только у Барсова это превращается в зависимость. Так и до чего-нибудь доиграться недолго, — ответил Паша. — Болячку какую подцепит.

«Гусарский насморк» в этом случае не самое страшное. А вот когда будут разбираться, кто и где был в момент нападения, два моих товарища будут удостоены внимания. Меня, возможно, обойдёт стороной, ведь попался на глаза бойцам, которые отлавливали душманов.

И почему мне это кажется странным? При таком внезапном нападении, небольшая группа бойцов полностью экипирована и активно противостоит духам. Причём снаряжение явно непростых солдат.

Ещё и два моих однополчанина оказались в разных местах. Один рвался и, судя по всему, дорвался к девушке сегодня, не обращая внимание на то, что несёт боевое дежурство. Второй исчезает перед самым нападением.

— Чего задумался? — спросил Валера, заметив, что я уже несколько секунд смотрю в одну точку.

Я посмотрел на Пашу, который прятал от меня глаза, а затем в сторону Марика, который накрывал тело погибшего солдата.

— Про ребят думаю, — сказал я.

Может, слова афганца не были такими уж неправильными?

Утром масштаб трагедии был оценён уже в цифрах. Шесть человек погибло, и ещё десять получили ранения. Прибыла куча народу, боевых вылетов было минимальное количество, а все мероприятия сводились к подготовке встречи большого начальства.

Прибыть должен маршал Ахромеев, чтобы лично координировать действия группировки по захвату Луркоха. Вот только командование 40й армии посчитало, что случай с нападением нужно как-то загладить.

Начались беседы с командирами, опрос кто и что видел и другие мероприятия в рамках разбирательства. И к вечеру уже был объявлен вердикт — личная недисциплинированность. Даже Поляков никого не вызвал для допроса. А прибывшие товарищи из политотдела армии и вовсе настаивали, чтобы тела погибших сегодня же были отправлены в Союз. Организовали даже под это дело специальный рейс Ан-12.

Когда эту информацию на вечерней постановке довёл Бажанян, гул недовольства был сравним с улюлюканьем на стадионе.

— Как, мать твою⁈ — выругался Гаврюк, стукнув кулаками по столу, но тут же поймал грозный взгляд Араратовича. — Виноват, товарищ подполковник.

— Петрович, не ко мне вопросы. Комэску штурмовиков Афанасьева трясут, как не знаю кого. Мол, это по его вине погиб лётчик Орлов, — швырнул на стол фотопланшеты Бажанян.

Через пару минут все немного успокоились, и началась обычная рутина. Араратович довёл цели для нанесения ударов на завтра. Затем назвал состав дежурного звена.

Когда доводили фамилии, кто будет нести боевое дежурство, парни немного замешкались. После вчерашнего нападения у всех был небольшой мандраж. Даже Марик, которого определили в звено, опять сразу открестился от похода «в гости». Пускай, это и уберегло его от нападения, но если кто узнает, то несдобровать ему.

— Всем всё ясно? — спросил ещё раз Араратович. — Тогда, на отдых…Товарищи офицеры! — подал он команду.

В класс медленно вошёл Томин, чей уставший вид говорил о многом. Похоже, командир серьёзно переболел, но решил не прибегать к реабилитации.

— Садитесь, ребя, — махнул он рукой и подошёл к столу. — Как тут, Араратыч? — спросил Валерий Алексеевич, здороваясь с Бажаняном.

— Тут такое, товарищ командир, — покачал он головой.

— Наслышан, — прошептал Томин и повернулся к классу. — Не скажу, что рад вернуться, но ваши лица, ребя, видеть мне приятно. Братьев-штурмовиков тоже рад приветствовать, — поднял он руку вверх. — Валерий Алексеевич меня зовут. Можно командир, можно товарищ полковник. Первый у меня ко всем вопрос — вы чего тут за измерения половыми органами устроили⁈ Я к 236му полку в первую очередь обращаюсь.

Не мог командир пройти мимо наших трений с Су-25ми. Досталось всем. Командир на личности не переходил и был, конечно, прав в своей критике.

— А теперь вы, братья-грачи. Совсем нюх потеряли, пока тут были одни? Чем вы недовольны? — перенёс своё внимание Томин на штурмовиков.

— Товарищ полковник, вы… — хотел что-то сказать один них, но Томин посмотрел на него взглядом голодного тигра.

Мне самому не по себе стало. Валерий Алексеевич хоть и не молодой, но сила в нём видится очень большая. У него рукопожатие не уступает по силе Дубку.

— Давай, давай. Я вас слушаю, — предложил договорить этому лётчику Томин.

— Виноват, я передумал.

Закончив с примирением личного состава, Томин перешёл к насущным проблемам.

— Я был сегодня в дивизии на планёрке. На той, что была после того, как оттуда уехал подполковник Бажанян. На завтра весь план остаётся в силе с одним «но» — Ахромеева не будет, а прилетит пока что зам командующего армией и Хреков. С ним будут и афганцы.

— Форму готовить? — спросил Гусько, намекая на торжественное построение.

— Да, мать их за причинное место, — махнул рукой Томин. — Всем готовить! Афганцы будут какими-то медалями награждать. Ну и должны заняться расследованием всех нападений на наш гарнизон.

Валерий Алексеевич, после ещё нескольких минут беседы,